וְהָאָ֗רֶץ הָיְתָ֥ה תֹ֙הוּ֙ וָבֹ֔הוּ וְחֹ֖שֶׁךְ עַל־פְּנֵ֣י תְה֑וֹם וְר֣וּחַ אֱלֹהִ֔ים מְרַחֶ֖פֶת עַל־פְּנֵ֥י הַמָּֽיִם׃
Земля была пуста и пустынна, тьма была над пучиной, и дух Божий веял над водами.
* Первоначальное состояние мира описано тремя ключевыми образами: тьма, водная пучина, пустая и пустынная земля. В первый день творения тьма дает место свету; во второй и третий день творения из водной пучины появляются небо и суша; затем небо, моря и земля заселяются живыми существами.
* Безвидна и пуста תֹהוּ וָבֹהוּ — ṯōhû wāḇōhû. Евр. ṯōhû встречается в тексте Ветхого Завета в значении «пустота», «пустое место»; bōhû же употребляется только в сочетании с ṯōhû. Вероятно, выражение представляет собой гендиадис: второе слово — фонетически видоизмененное первое (ср. рус. «трава-мурава», «чудо-юдо»).
* Тьма תְהוֹם — ṯəhôm. Евр. слово родственно акк. tiamtu(m), tāmtu(m) ‘океан, море’. Вопреки популярному мнению, евр. слово не является заимствованием из аккадского; евр. ṯəhôm и акк. tiamtu(m), tāmtu(m) — когнаты (см. HALOT). Аккадская лексема имеет мифологические коннотации: персонифицированное море (акк. Ti-amat) фигурирует в вавилонском космогоническом эпосе «Энума Элиш»:
1 Когда вверху не названо небо,
А суша внизу была безымянна,
Апсу первородный, всесотворитель,
Праматерь Тиамат, что все породила.
5 Воды свои воедино мешали,
Тростниковых загонов тогда еще не было,
Когда из богов никого еще не было,
Ничто не названо, судьбой не отмечено,
Тогда в недрах зародились боги,
<...>
Друг на друга пошли Тиамат и Мардук, из богов он мудрейший,
Ринулись в битву, сошлись в сраженье.
95 Сеть Владыка раскинул, сетью ее опутал.
Злой Вихрь, что был позади, он пустил пред собою,
Пасть Тиамат раскрыла — поглотить его хочет,
Он вогнал в нее Вихрь — сомкнуть губы она не может.
Ей буйные ветры заполнили чрево,
100 Ее тело раздулось, ее пасть раскрылась.
Он пустил стрелу и рассек ей чрево,
Он нутро ей взрезал, завладел ее сердцем.
Ее он осилил, ей жизнь оборвал он.
Труп ее бросил, на него наступил он.
<...>
135 Усмирился Владыка, оглядел ее тело.
Рассек ее тушу, хитроумное создал.
Разрубил пополам ее, словно ракушку.
Взял половину - покрыл ею небо.
Сделал запоры, поставил стражей, —
140 Пусть следят, чтобы воды не просочились.
(Пер. В. К. Афанасьевой и И. М. Дьяконова [Афанасьева, Дьяконов 2000])
Бог Мардук борется с Тиамат (персонификация первобытного океана соленых вод), убивает ее и творит мир из ее тела. Мотив борьбы Бога с водной пучиной постоянно встречается в евр. Библии: ср., напр., Пс 73(74):12-16, Пс 88(89):9-12, Ис 51:9-10. Однако здесь, в первой главе книги Бытия, мы видим, что мир творится не в результате битвы Бога с водной стихией, не в результате битвы богов друг с другом; он творится спокойными речениями Бога. Маловероятно, что библейский текст представляет собой заимствование из вавилонского эпоса или полемику с ним (как предполагал Г. Гункель). Скорее, можно говорить о том, что существовал общий древнеближневосточный мотив борьбы божества с водной пучиной, который нашел отражение в ряде библейских текстов; внутри еврейской традиции, в процессе становления библейского монотеизма, этот топос переосмысляется, и результат этого переосмысления отражен в 1 главе книги Бытия.
Из историко-филологического комментария М. Г. Селезнева и А. А. Лупповой «Книга Бытия, гл. 1. Первый рассказ о творении мира».
Земля была пуста и пустынна, тьма была над пучиной, и дух Божий веял над водами.
* Первоначальное состояние мира описано тремя ключевыми образами: тьма, водная пучина, пустая и пустынная земля. В первый день творения тьма дает место свету; во второй и третий день творения из водной пучины появляются небо и суша; затем небо, моря и земля заселяются живыми существами.
* Безвидна и пуста תֹהוּ וָבֹהוּ — ṯōhû wāḇōhû. Евр. ṯōhû встречается в тексте Ветхого Завета в значении «пустота», «пустое место»; bōhû же употребляется только в сочетании с ṯōhû. Вероятно, выражение представляет собой гендиадис: второе слово — фонетически видоизмененное первое (ср. рус. «трава-мурава», «чудо-юдо»).
* Тьма תְהוֹם — ṯəhôm. Евр. слово родственно акк. tiamtu(m), tāmtu(m) ‘океан, море’. Вопреки популярному мнению, евр. слово не является заимствованием из аккадского; евр. ṯəhôm и акк. tiamtu(m), tāmtu(m) — когнаты (см. HALOT). Аккадская лексема имеет мифологические коннотации: персонифицированное море (акк. Ti-amat) фигурирует в вавилонском космогоническом эпосе «Энума Элиш»:
1 Когда вверху не названо небо,
А суша внизу была безымянна,
Апсу первородный, всесотворитель,
Праматерь Тиамат, что все породила.
5 Воды свои воедино мешали,
Тростниковых загонов тогда еще не было,
Когда из богов никого еще не было,
Ничто не названо, судьбой не отмечено,
Тогда в недрах зародились боги,
<...>
Друг на друга пошли Тиамат и Мардук, из богов он мудрейший,
Ринулись в битву, сошлись в сраженье.
95 Сеть Владыка раскинул, сетью ее опутал.
Злой Вихрь, что был позади, он пустил пред собою,
Пасть Тиамат раскрыла — поглотить его хочет,
Он вогнал в нее Вихрь — сомкнуть губы она не может.
Ей буйные ветры заполнили чрево,
100 Ее тело раздулось, ее пасть раскрылась.
Он пустил стрелу и рассек ей чрево,
Он нутро ей взрезал, завладел ее сердцем.
Ее он осилил, ей жизнь оборвал он.
Труп ее бросил, на него наступил он.
<...>
135 Усмирился Владыка, оглядел ее тело.
Рассек ее тушу, хитроумное создал.
Разрубил пополам ее, словно ракушку.
Взял половину - покрыл ею небо.
Сделал запоры, поставил стражей, —
140 Пусть следят, чтобы воды не просочились.
(Пер. В. К. Афанасьевой и И. М. Дьяконова [Афанасьева, Дьяконов 2000])
Бог Мардук борется с Тиамат (персонификация первобытного океана соленых вод), убивает ее и творит мир из ее тела. Мотив борьбы Бога с водной пучиной постоянно встречается в евр. Библии: ср., напр., Пс 73(74):12-16, Пс 88(89):9-12, Ис 51:9-10. Однако здесь, в первой главе книги Бытия, мы видим, что мир творится не в результате битвы Бога с водной стихией, не в результате битвы богов друг с другом; он творится спокойными речениями Бога. Маловероятно, что библейский текст представляет собой заимствование из вавилонского эпоса или полемику с ним (как предполагал Г. Гункель). Скорее, можно говорить о том, что существовал общий древнеближневосточный мотив борьбы божества с водной пучиной, который нашел отражение в ряде библейских текстов; внутри еврейской традиции, в процессе становления библейского монотеизма, этот топос переосмысляется, и результат этого переосмысления отражен в 1 главе книги Бытия.
Из историко-филологического комментария М. Г. Селезнева и А. А. Лупповой «Книга Бытия, гл. 1. Первый рассказ о творении мира».